Генерал-лейтенант, почетный гражданин Курска, почетный сотрудник госбезопасности СССР

Вадим Алексеевич Кирпиченко родился 25-го сентября 1922 года в Курске. Мать – Кирпиченко (Слюсарева) Екатерина Петровна. Супруга – Кирпиченко (Довгай) Валерия Николаевна (1930 г. рожд.). Дети: cын – Кирпиченко Сергей Вадимович и две дочери.

Отец Вадима Алексеевича умер в голодовку 1931–1933 годов. Мать, Екатерина Петровна, родилась в поселке Ново-Таволжанка Шебекинского района Белгородской губернии. Она проживет долгую хорошую жизнь и тихо и спокойно скончается в возрасте девяноста пяти лет. Их курский дом стоял на улице Дружининской, 22.

Вадим поступил в среднюю школу города Курска. В 10 лет он «заболел» фотографией – занятие, которое он не оставит до конца своих дней. Его крестная мать подарила ему восьмирублевый фотоаппарат, сделанный из картона, оклеенного дерматином.

Окончив среднюю школу, он поступил в 1940 году в Курскую спецшколу ВВС № 4. Спецшкола давала среднее образование и первичную летную подготовку. Но истребителя из Кирпиченко не получилось – началась война. Его направили в Инженерную академию ВВС, откуда он пытался уйти, писал многочисленные рапорты.

Наконец его взяли в воздушно-десантные войска, куда принимали людей с образованием не менее 7 классов, комсомольцев или коммунистов. Их тренировали, долго готовили и бросили на фронт только в январе 1945 года как пехоту.

В январе-мае 1945 года в составе 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии старший сержант Кирпиченко участвовал в освобождении Венгрии, Австрии и Чехословакии. Особо ожесточенными были бои в районе озера Балатон в Венгрии. Именно участие в этих боях воздушно-десантных частей сломило контратаки немецких войск, после чего советские войска продолжили наступление. За личную храбрость, проявленную в боях у Балатона, Вадим Кирпиченко был награжден медалью «За отвагу».

«Наша часть попала в «мешок», – вспоминал в одном из интервью Вадим Алексеевич. – Нас молотили, обстреливали со всех сторон... Рации не работали, оставалась одна тропочка, по которой можно было ночью пробраться к своим. Вызвали добровольцев доставить пакет в штаб дивизии... Я пошел, дорога была под сплошным обстрелом, но добрался с различными приключениями, доставил донесение. Вот и дали мне медаль».

Боевые действия дивизии не закончились и 9 мая 1945 года, так как она была вынуждена уже на территории Чехословакии преследовать отступающие немецкие войска вплоть до 13 мая 1945 года.

Поскольку мечта стать летчиком не осуществилась, после демобилизации в 1946 году Кирпиченко решил продолжать учебу в Москве. Демобилизовавшись из армии в конце 1946 года и до поступления в институт Кирпиченко жил в маленькой комнатке своей тетки – Марии Петровны Анкировой.

В университете на филологическом отделении, как вспоминал Вадим Алексеевич, «какой-то заведующий учебной частью, очень надменный, посмотрел на меня – в шинели и сапогах – и сказал: «Вы школу давно кончили, а у нас тут конкурс медалистов!». В институте международных отношений встретил швейцар в золотой ливрее: «Приходите по весне». Эти слова тоже стали горькой обидой для фронтовика. Но товарищ посоветовал ему попытать счастья в Институте востоковедения, подчеркнув, что там и стипендия громадная.

«Изучать восточный язык – это меня заинтересовало, – рассказывал Вадим Алексеевич. – Пришли мы туда три демобилизованных, нас как родных встретили: «Сдадите на троечки – ну и ладно, мы воинов принимаем с радостью, у нас девок девать некуда!» Завуч посоветовал мне не на турецкое отделение идти, как я собрался, а на арабское. По гроб жизни ему благодарен! Не только в профессиональном плане, но и потому, что я со своей женой там встретился».

В 1947 году Вадим Кирпиченко поступил на арабское отделение Московского института востоковедения, который окончил в 1952 году.

В языковой группе, куда его определили, было 16 человек. В том числе – четыре девочки, которые только что закончили среднюю школу. Одна из них, Валерия Довгай, через два года стала его женой. Из 12 парней 11 были участниками войны, на занятия ходили в шинелях и гимнастерках.

К концу учебы на недавнего фронтовика, секретаря партийной организации института и отличника Кирпиченко обратили пристальное внимание кадровики. Выбор перед ним оказался богатый: открытая дорога в аспирантуру, МИД и газета «Правда». А незадолго до окончания института его вызвали в отдел кадров и предложили поступить на службу в органы государственной безопасности.

Из дневника Вадима Алексеевича Кирпиченко:

«Слово «разведка» даже не звучало, но меня это очень заинтересовало. Спрашиваю кадровика: а как с другими предложениями? «На аспирантуру, – отвечал он, – наплюйте. С МИДом мы отрегулируем. А «Правда» – орган ЦК ВКП (б), здесь мы силы не имеем. Выпутывайтесь сами». Как, спрашиваю. «Скажите, что вам жить негде, попросите квартиру – и вам, думаю, сразу откажут».

Утром 1-го сентября 1952 года Вадим Кирпиченко от площади у Большого театра вместе с другими выпускниками различных высших учебных заведений поехал в автобусе по Горьковскому шоссе на 25-й километр в специальную разведывательную школу № 101, созданную в 1938 году как школа особого назначения (ШОН) НКВД СССР (позже – Высшая разведывательная школа, ВРШ). Местные мальчишки из Балашихи звали ее просто – «школа шпионов». Слушатели говорили о ней: «25-й километр» или «лес». Из дневника Вадима Алексеевича Кирпиченко:

«Учебный год, проведенный в специальной разведшколе с 1 сентября 1952 года по июль 1953 года, навсегда остался в памяти как время светлое и даже счастливое. Тогда я начал осваивать «героическую профессию разведчика». Правда, у нас с женой не было ни квартиры, ни комнаты, ни даже угла. Зато в нас жили горячая вера в будущее и надежды на какую-то новую, необыкновенную жизнь. Надежды эти, кстати говоря, в значительной степени оправдались. Жизнь получилась полнокровной, и кое-чего мы в ней достигли…»

После окончания разведшколы Вадим Кирпиченко был принят на работу в Восточный отдел ПГУ (первое главное управление) КГБ СССР. Смерть Сталина, «чистка» в органах: проверки, сокращения, реорганизации.

Из дневника Вадима Алексеевича Кирпиченко:

«Из тех, кто пришел тогда в нашу службу, больше всего мне дороги фронтовики, солдаты Великой Отечественной войны. Эти люди когда-то составляли сердцевину нашей разведки, были ее движущей силой. Между нами всегда было особое взаимопонимание, поскольку и жизнь мы воспринимали по-особому – самую ее суть, без ненужных мелочей».

В конце декабря 1954 года Кирпиченко выехал в свою первую служебную командировку вместе с женой и трехлетним сыном. Сначала поездом Москва-Вена, далее – самолетом. «Откуда вдруг взялось это изобилие? – вспоминал о своих венских впечатлениях Вадим Алексеевич. – В апреле 1945 года наша дивизия участвовала в боях на подступах к Вене. И я, старший сержант одного из ее дивизионов, видел разрушенный, безлюдный город, где все окна домов были забиты фанерой и досками... И вдруг девять лет спустя такое сияние и великолепие. Это было непостижимо и не очень вязалось с образом загнивающего капитализма. Выражаясь современным языком, мы получили сеанс шоковой терапии...»

В Каире Кирпиченко предстояло проработать пять с лишним лет заместителем резидента, а Валерии Николаевне – переводчицей. Когда же прошел шок от знакомства с местным колоритом, Вадим с удивлением, близким к панике, обнаружил, что не знает языка: институт давал литературный арабский, далекий от реальности. Года полтора ожесточенной зубрежки несколько сняли остроту проблемы. Работать пришлось с физическим и интеллектуальным перенапряжением. Перед каирской резидентурой стояла задача разобраться в том, что представляет собой новый режим Гамаля Абдель Насера. Предстояло также регулярно информировать Центр о политике США, Англии и Франции по отношению к Египту, а также об их действиях в арабском мире и Африке в целом.

В Москву шла информация о том, что у Насера не сложились отношения с западными странами, которые отказываются продавать ему оружие и финансировать сооружение высотной Асуанской плотины. В мае 1956 года в Каир прибыл секретарь ЦК КПСС, будущий министр иностранных дел СССР Дмитрий Трофимович Шепилов, который должен был срочно встретиться с новым египетским лидером. Посольство оказалось бессильно. Задачу удалось решить Вадиму Кирпиченко, который задействовал свои связи среди участников организации «Свободные офицеры», приведшей Насера к власти.

Позже Вадим Алексеевич рассказывал: «Конечно, сближение на каком-то этапе все равно бы произошло. Но тогда, оказавшись в самом центре событий, я воспринимал все по-другому и испытывал большое удовлетворение от нашей работы. Вскоре после возвращения из Египта Д.Т. Шепилов стал министром иностранных дел и на своей первой встрече с активом внешнеполитического ведомства рассказал, какие бывают странные послы, не имеющие контактов с руководителями страны, и какие бывают проворные атташе, роющие ходы в нужных направлениях». На некоторое время Кирпиченко стал популярным человеком в коридорах МИДа и ПГУ.

Из дневника Вадима Алексеевича Кирпиченко:

«О жизни и работе разведчиков у нас писали и пишут мало. За исключением тех редких случаев, когда дело касается репрессированных в своем отечестве или севших за решетку в чужом государстве. О людях же, которые на крайнем нервном пределе в течение тридцати-сорока лет добывали информацию для своего государства, прошли через многочисленные войны, перевороты и кризисы и при этом еще остались в живых, не написано почти ничего...»

Потом, 29 октября 1956 года, после национализации Суэцкого канала началась война Англии, Франции и Израиля против Египта. Она не стала неожиданностью для резидентуры в Каире, которая заранее информировала Центр о подобном повороте событий.

Сколько продлится война, никто не знал. Поэтому встал вопрос об эвакуации жен и детей сотрудников советских учреждений. С большими усилиями через свои связи в министерстве внутренних дел Египта Кирпиченко удалось получить вагон. На руках у его жены были пятилетний сын и годовалые дочери-близнецы». «Так я еще раз после Великой Отечественной встретился с войной, – вспоминал Вадим Алексеевич. – Не та, конечно, война, но все равно война, и на ней нужно было сохранять самообладание и расторопность, работать круглые сутки».

И в эти тревожные дни Кирпиченко активно работал, несмотря на бомбардировки. Долгими часами топтал он пыльные жаркие каирские мостовые, изучал город, забирался в местные трущобы, выбирал подходящие места для встречи с «источниками» и закладки тайников.

Секретная миссия в Египте обогатила оперативный багаж Вадима Кирпиченко, его связи в дипломатических кругах. В декабре 1958 года он сопровождал президента Насера в его поездке в СССР, переводил его беседы с Никитой Сергеевичем Хрущевым. В начале того же года был среди советских дипломатов, участвовавших в открытии советского посольства в Йемене.

В 1960 году завершилась служебная командировка в Египет, и Вадим Алексеевич Кирпиченко вернулся в Москву, где работал в центральном аппарате разведки. Два года спустя последовало новое назначение, на этот раз резидентом в Тунис. Задачей нового эмиссара было поддержание связей с Временным революционным правительством Алжира, руководившим национально-освободительной борьбой своего народа против французских колонизаторов.

В 1964 году он опять вернулся в Москву, а в 1967 году был назначен руководителем африканского отдела внешней разведки. Он побывал в Сирии, Йемене, Эфиопии, Анголе, Ливии, Алжире, Тунисе. В 1970 году он вновь выезжает в Египет, на этот раз уже в качестве резидента КГБ. На его долю выпадает еще одна арабо-израильская война. Вторая командировка в Египет была весьма успешной. Он, опираясь на разведывательную информацию, полученную резидентурой, предупредил Москву о готовящемся Анваром Садатом разрыве тесных связей с СССР и переориентацией его внешней политики на США.

Советские руководители не жаловали службу внешней разведки, если ее информация расходилась с их личным мнением. О Садате в Кремле сложилось впечатление как о верном друге Советского Союза и продолжателе курса Насера. Над головой Вадима Кирпиченко, чья информация о том, что Садат давно состоит в тайной переписке с президентом США Никсоном, шла вразрез с этим мнением, сгустились тучи. И только дальнейший ход событий, полностью подтвердивший прогнозы резидентуры, разрядил эту атмосферу. Воинское звание «генерал-майор» присвоено Вадиму Кирпиченко в 1973 году.

Пять лет (с мая 1974 по август 1979 года) он руководил нелегальной разведкой (управление «С» Первого Главного Управления КГБ СССР). Работал с Хелен и Питером Крогерами (Леонтиной и Моррисом Коэнами, советскими разведчиками американского происхождения, Героями Советского Союза).

В 1979 году Вадим Алексеевич был назначен на должность первого заместителя начальника разведки.

Тогда же Кирпиченко был направлен в Афганистан в качестве представителя руководства ПГУ КГБ СССР для изучения обстановки накануне ввода советских войск в эту страну. В Кабул он вылетел в начале декабря 1979 года, а 26 декабря на столичном аэродроме произошла знаменательная встреча: Вадим Кирпиченко вводил разведывательно-диверсионные отряды КГБ в боевые порядки своей родной 103-й гвардейской Краснознаменной ордена Кутузова II степени воздушно-десантной дивизии. После чего эти отряды повели дивизионные части к важнейшим учреждениям Афганистана. Сам Кирпиченко руководил штурмом дворца Амина.

Воинское звание «генерал-лейтенант» было присвоено Вадиму Кирпиченко в 1980 году.

В 1991 году в связи с преобразованием разведслужбы сначала в Центральную службу, а затем в Службу внешней разведки (СВР) России Кирпиченко был назначен руководителем группы консультантов при директоре СВР. В 1997 году он ушел в отставку.

В.А. Кирпиченко избран почетным профессором Академии внешней разведки СВР. Он написал и издал книги «Из архива разведчика» (1993) и «Разведка: лица и личности» (1998), а также много статей и очерков по проблемам разведки. Как руководитель авторского коллектива работал над открытой шеститомной монографией «Очерки истории российской разведки». Выступал с докладами и лекциями в США, Англии, Болгарии, Швейцарии, на Мальте, в Южной Корее и Франции на международных конференциях и семинарах по истории разведки и ее нынешней работе.

Валерия Николаевна Кирпиченко в 1962 году окончила Московский институт востоковедения. Она – профессор, доктор филологических наук, специалист по современной арабской литературе, научный сотрудник Института востоковедения РАН.

В.А. Кирпиченко отмечен орденами «За заслуги перед Отечеством» IV степени; Ленина, Октябрьской Революции, двумя орденами Красного Знамени, орденом Отечественной войны I степени, Красной Звезды, «Знак Почета», орденами Вьетнама, Перу, Монголии, Народно-Демократической Республики Йемен, двумя орденами ГДР, двумя орденами Афганистана; тридцатью восемью медалями СССР, России и иностранных государств; нагрудными знаками «Почетный сотрудник госбезопасности» и «За службу в разведке».

Он стал лауреатом премии Службы внешней разведки Российской Федерации в области литературы и искусства за книгу «Из архива разведчика»; в 2000 году удостоен звания «Почетный гражданин Курска»; увековечен за особые заслуги на мемориальной доске Службы внешней разведки Российской Федерации.

Из дневника Вадима Алексеевича Кирпиченко: 

«Ну что ж, признание в любви я сделал. Была ли эта любовь взаимной? И насколько возможна такая постановка вопроса вообще? Может ли разведка любить своих отдельных представителей? Нельзя сказать: «Его любила разведка», равно как нельзя сказать: «Его любила Родина». Любовь к разведке, как и любовь к Родине, может быть только односторонней. И я счастлив тем, что мне суждено было долгое время работать в разведке и искренне любить ее».