Лауреат Ленинской премии и Государственной премии СССР, доктор технических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ, почетный радист СССР

Родился 21 января 1922 года в Артёмовске (бывшем Бахмуте), в Донбассе. Его отец – Самуил Тоевич Альперович (1883–1953) – был командирован туда от ЦК партии редактировать общедонбасский журнал «Знание». Увлеченный экономической теорией Маркса, он назвал старшего сына Карлом, по имени своего кумира, а родившегося через полтора года младшего – Владимиром в честь Ленина. С 1925 года отец Карла преподавал политэкономию в московских вузах. «Капитал» Маркса был его настольной книгой. Мать – Альперович-Браз Цицилия Мейеровна (1891–1981) занималась домашним хозяйством, сыновьями. Супруга – Спивак Ирина Иосифовна (1921 г. рожд.), кандидат технических наук, старший научный сотрудник. Дочь – Ирина Карловна (1962 г. рожд), кандидат биологических наук, старший научный сотрудник Института иммунологии. Внуки: Андрей (1984 г.рожд.), дизайнер, Илья (1998 г.рожд.), школьник.

Семья Альперовичей жила в Москве, в 1-м Волконском переулке, в двухэтажной коммуналке. В такое жилище был преобразован бывший особняк банкира Джангарова. Здесь же жили еще десять семейств – от сапожника дяди Васи Евсеева до преподавателей ВУЗов.
В неполных 8 лет Карла отдали в ближайшую к дому школу – на Самотеке. Окончил Карл школу № 235. Педагогический состав там был очень сильный. Многие учителя имели опыт работы в дореволюционных гимназиях. Учился Карл легко и успешно, особенно любил математику. Открывал задачник и решал все задачи подряд. Проблемы были только с русским языком. Для поступления в вуз без экзаменов необходимо было быть круглым отличником. Чтобы добиться цели, решил, читая любой текст, видеть в словах каждую букву, а в предложениях – каждый знак препинания. Этот прием помог Карлу быстро освоить все правила.
Карл думал после школы поступать на мехмат МГУ имени М.В. Ломоносова. Обратился за советом к отцу. Тот сказал, что решать, чем заниматься в жизни, надо самому Карлу. Но ему, отцу, представляется, что в то время стране нужны были прежде всего квалифицированные кадры для промышленности. Карл подал документы в МЭИ на электрофизический факультет, выбрав специальность: «автоматика и телемеханика». Как отличник, Карл Альперович был принят без экзаменов. С начала войны и до прорыва немцев под Вязьмой в первых числах октября 1941 года в составе студенческого отряда МЭИ Карл участвовал в строительстве оборонительных укреплений по берегам Днепра: сооружал противотанковые эскарпы. Год вместе с институтом он провел в эвакуации в Казахстане. Окончил институт в конце 1944 года. Был распределен на работу в ЦНИИ радиолокации (ЦНИИ-108), а там в лабораторию радиолокаторов управления огнем зенитной артиллерии (СОНов).
В институте Карла радиолокации не учили. Пришлось набираться знаний по документации на СОНы, поступавшие в Советский Союз из Англии и Америки. В марте, когда немного потеплело, Карл устроил себе экзамен. Действуя по инструкции, развернул и ввел в боевое состояние, стоявший во внутреннем дворе института американский СОН SСR-584. Завершил свой опыт включением автосопровождения радиолокатором купола видневшейся на горизонте церкви. Все лето 1945 года проработал на этом радиолокаторе, развернутым на краю аэродрома ЛИИ в подмосковном городе Жуковском. Почти каждый день наблюдал за самолетами разных марок, в различных условиях, за отражениями сигналов радиолокатора от местных предметов. Накопленный тогда опыт служил Карлу много лет.
Через некоторое время направление работ института изменилось и большая часть лабораторий занялась новой темой. Группа Альперовича продолжила свою работу. Создала на основе SСR-584 экспериментальный радиолокатор и в январе 1948 года успешно испытала его на полигоне в Донгузе под Оренбургом. Работу Карла высоко ценили известные ученые, члены-корреспонденты АН СССР начальник ЦНИИ-108 Аксель Иванович Берг и глава научно-технической части Совета по радиолокации СМ СССР Александр Николаевич Щукин. С целью развития этих работ А.И. Берг осенью 1948 года образовал отдельную лабораторию во главе с Альперовичем. В ЦНИИ-108 Карл стал самым молодым руководителем лаборатории. Первая же разработка нового коллектива – автоматический дальномер – пошла в серийное производство в составе СОН-9 ОКБ Кунцевского завода. Никаких других желаний кроме работы в собственной дружной лаборатории у Карла не было. Но судьба распорядилась по-другому. В начале октября 1950 года, вернувшись из очередного отпуска, он оказался в КБ-1 – тогда только формировавшейся головной организации по разработке «Беркута», непреодолимой для самолетов системы ПВО Москвы.
Создание «Беркута» проходило под эгидой Лаврентия Берия. Особое положение Берии в правительстве и его характер обеспечивало беспрекословное привлечение к подшефной ему работе неограниченных материально-технических и человеческих ресурсов. В масштабах страны руководство работами по созданию ПВО Москвы было возложено на специально образованное Третье Главное управление (ТГУ) при Совете министров СССР. Начальником ТГУ был назначен Василий Михайлович Рябиков – один из заместителей министра вооружения Дмитрия Фёдоровича Устинова. Руководство научно-технической частью ТГУ было возложено на
А.Н. Щукина.
Решение правительства о создании «Беркута» было принято 9 августа 1950 года, а уже 12 августа министр Д.Ф. Устинов своим приказом назначил начальником КБ-1 другого своего заместителя – Константина Михайловича Герасимова. В апреле следующего года его сменил легендарный директор Горьковского машиностроительного завода Амо Сергеевич Елян. Главными конструкторами «Беркута» были назначены Павел Николаевич Куксенко, известный с 1920-х годов радиоинженер, и сын Л.П. Берии – Серго, за три года до того окончившего военную академию, а заместителем главных конструкторов – Александра Андреевича Расплетина, начальника ведущей лаборатории ЦНИИ-108. В своей книге «Годы работы над системой ПВО Москвы, 1950–1955» («Записки инженера») К.С. Альперович пишет:
«Беспрецедентное назначение двух главных конструкторов одной разработки и одного заместителя главных конструкторов имело вполне определенный смысл: так обеспечивался очередной шаг в карьере С. Берии, о которой не просто заботились – ее делали… По существу же организации предстоящих работ определяющим было назначение Расплетина: единственный заместитель главных конструкторов должен был взять на себя и взял фактическое руководство созданием “Беркута” в целом и особенно его радиолокационным обеспечением».
Комплектовалось КБ-1 по разнарядке сотрудниками КБ и институтов, выпускниками гражданских и военных учебных заведений. Отдельным постановлением правительства в КБ-1 была направлена «тридцатка» – 30 ведущих специалистов из Москвы и Ленинграда. В их числе из ЦНИИ-108 – четверо. Кроме Карла Альперовича это были недавно защитивший кандидатскую диссертацию Борис Бункин, физик-теоретик Илья Бурштейн и специалист по антеннам Михаил Заксон. Четверку этих, молодых и талантливых специалистов, отобрали
А.А. Расплетин и А.Н. Щукин. Прощаясь с Карлом, А.И. Берг сказал, что ему особенно жалко, что вслед за Расплетиным институт теряет и его. Велел завтра же, 7 октября 1950 года, явиться к Расплетину. Последовавшие почти 17 лет работы бок о бок с А.А. Расплетиным, Карл Самуилович вспоминает как самое продуктивное, самое счастливое время в его жизни.
Основой непреодолимой ПВО Москвы должен был стать новый вид вооружения – зенитное управляемое ракетное оружие (ЗУРО), а сердцем в них – центральные радиолокаторы наведения (ЦРН) зенитных ракет с фантастическими для того времени характеристиками. Каждый ЦРН, линейно сканировавший 60-градусный сектор пространства в горизонтальной и вертикальной плоскостях, должен был обнаруживать все входящие в этот сектор цели, автоматически сопровождать в нем до 20 целей и наводить на них зенитные управляемые ракеты (ЗУР). Два сплошных кольца таких зенитных ракетных комплексов (ЗРК) на 50- и 90-километровых рубежах обеспечивали бы обнаружение и уничтожение любого воздушного нарушителя в московской зоне. Создать ЗУР было поручено ОКБ известного авиаконструктора С.А. Лавочкина.
А.А. Расплетин предложил К.С. Альперовичу быть ведущим по ЦРН, сразу же заняться общей схемой его построения, а в части антенн взаимодействовать с М. Заксоном. Последовали проработка вариантов, активное обсуждение с Расплетиным и Заксоном, и к началу ноября возможный облик будущего радиолокатора был прояснен. Расплетинское представление о будущем «Беркута» активно поддерживал А.Н. Щукин. Серго Берия не стремился входить в суть дела, и на получение его одобрения потребовалось более двух месяцев. Решение о построении ЗРК на основе ЦРН было принято в середине января 1951 года.
На работе Серго Берия бывал редко, никогда не контактировал с разработчиками, не обсуждал с ними никаких вопросов. Тем неожиданнее прозвучало его осеннее распоряжение: реализовать в ЦРН предложение работавших в КБ-1 немецких специалистов.
Немцы работали в отдельном подразделении, строго изолированном от остальных. Что им поручается, чем они занимаются, наши специалисты не знали. В одной части – управление наведением ракет – предложение немцев продвигало работу вперед, в другой – слежение за целями и ракетами – оно было просто неработоспособным. Доклад А.А. Расплетина о том, как следует поступить с немецкими предложениями, С.Л. Берия не стал слушать, но подтвердил: «Делайте, как предлагают немцы». Оспаривать это решение было невозможно. Чтобы не зайти в тупик, необходимо было вести страхующую разработку. За нее, одобренную А.А. Расплетиным и поддержанную А.Н. Щукиным и А.С. Еляном, взялись Карл Альперович и руководимый им коллектив.
В январе 1952 года, когда созданный ими лабораторный образец уже успешно работал на комплексном стенде, Серго Берия собрал все руководство КБ-1. Объявил, что К.С. Альперович и его коллектив должны включиться для помощи немцам. А если по предприятию будут ходить разговоры о том, что кроме немецкого есть еще какой-то вариант, то этим займутся соответствующие органы. Продолжать борьбу смысла не имело. Выйти на приемлемое решение можно было только через немцев. Так и произошло. Убедившись в бесперспективности своих занятий, немцы позаимствовали у наших специалистов все принципиальные решения. Хотя в их новом варианте и оставались неоправданно сложные элементы, принятие его вывело бы разработку ЦРН из тупика. И, наступив на горло собственной песне, К.С. Альперович и А.А. Расплетин сами предложили Серго Берии так поступить.
Контрольные испытания ЦРН проводились в ЛИИ в Жуковском с конца июня до середины сентября. От ТГУ эти, а затем и стрельбовые испытания на полигоне в Капустином Яре возглавлял Валерий Дмитриевич Калмыков.
В августе 1952 года в Жуковский внезапно приехал сам Л.П. Берия. Дабы не встретиться с ним, Карл уединился в отдельно стоящем автомобильном полуприцепе. Произошло же то, чего он никак не ожидал. В полуприцепе был развернут запасной комплект рабочих мест операторов ЦРН. Здесь, в отсутствие лишних глаз, А.А. Расплетин решил рассказать Л.П. Берии о том, как на индикаторах в ЦРН будет наблюдаться цель и наведение на нее ЗУР. Рассказывал максимально упрощенно. Ни во время рассказа, ни после него, лицо Л.П. Берии ничего не выражало. Он не задал ни одного вопроса. Установилось тягостное молчание. Карл вмешался в разговор, чуть по-иному повторив сказанное Расплетиным. В конце заметил, что на индикаторе можно будет наблюдать ошибку наведения ЗУР на цель. Услышав слово «ошибка», Л.П. Берия встрепенулся, поднял левую руку с оттопыренным указательным пальцем и сказал: «А нэльзя ли сделать так, чтобы вообще, бэз ошибок?» Не спросил, что это за ошибка, а дал указание: «Ошибок не должно быть». Пояснять Л.П. Берии, что ошибка не есть неисправность аппаратуры или ее плохое действие, а лишь мера точности наведения ЗУР на цель, не имело смысла. Снова установилось тягостное молчание. Не сказав больше ни слова, Л.П. Берия сел в машину и уехал.
На специально построенном полигоне в Капустином Яре А.А. Расплетин поселил Карла Альперовича в своем финском домике. Карл был рад – с А.А. Расплетиным было интересно и на работе, и вне ее. К тому же появилась дополнительная возможность обсуждать результаты испытаний, а их было много. И почти всегда они были положительными. А.А. Расплетин тогда выработал своеобразное приветливое обращение к своему младшему товарищу: «Карл Самолыч, Карл Комсомолыч!»
Первый и сразу успешный пуск ЗУР с наведением на цель был выполнен вечером в один из первых дней ноября. Цель была простейшая – неподвижная точка в пространстве. А.А. Расплетин и К.Альперович наблюдали за полетом ЗУР к цели по движению ее ответчика на план-индикаторе рабочего места операторов ЦРН. Нервы Карла были напряжены до предела. Длившийся около минуты полет ракеты показался ему продолжавшимся целую вечность.
С.А. Лавочкин наблюдал за полетом ЗУР по движению пламени ее двигателя в темном небе. Войдя в ЦРН, он шел навстречу А.А. Расплетину с вытянутой вперед правой рукой, будто что-то крепко державшей в кулаке, и повторял: «Александр Андреевич, как ее взяло, как ее поставило на траекторию. Как повело по ней к цели!»
До апреля 1953 года были успешно выполнены серии пусков сначала по движущимся имитируемым целям, затем по уголковым отражателям, сбрасывавшимся с самолетов на парашютах. С 20 апреля по 18 мая были проведены стрельбы по самолетам-мишеням. Целями были летающие крепости Ту-4. Было обстреляно и уничтожено пять самолетов. На стрельбы по самолетам прилетали Серго Берия и руководители ТГУ. От рождения идеи до создания нового вида вооружения – зенитного управляемого ракетного оружия – прошло менее трех лет. Это фантастически короткий срок!
На полигоне в Капустином Яре продолжались пуски ракет, а под Москвой развертывались работы по вводу в строй штатных ЗРК Московской системы ПВО. Выполнялись они специально образованным СМУ вместе с воинским частями, которым надлежало принять ЗРК в эксплуатацию. Ввести в строй головной ЗРК было поручено КБ-1. Карл Альперович принимал в этом активное участие.
Арест Л.П. Берии на ходе работ не сказался. Все, что составляло и чем занималось ТГУ, стало частью вновь образованного Минсредмаша. Наименование Московской системы ПВО «Беркут» было заменено на «система С-25». А.А. Расплетин стал ее официальным главным конструктором. Статус заместителей главных конструкторов приобрели Карл Альперович, а также Анатолий Пивоваров – по высокочастотным устройствам ЦРН и Владимир Марков – по вводу в строй подмосковных объектов.
Итоговые стрельбовые испытания ЗРК были проведены в октябре–декабре 1954 года. Для них на полигоне был построен двадцатиканальный зенитный ракетный комплекс, аналогичный штатным подмосковным. Кульминацией испытаний была одновременная стрельба двадцатью ракетами по двадцати уголковым отражателям, сброшенным на парашютах с самолетов.
Вначале 1955 года под Москвой в строй были введены все 56 ЗРК: 22 – на внутреннем и 34 – на внешнем кольце обороны. В мае 1955 года система ПВО Москвы была принята на вооружение. Труд разработчиков, работников промышленности, военных был отмечен высокими наградами. К.С. Альперович был удостоен ордена Ленина.
Система С-25 являлась стационарной. В 1953 году после стрельб С-25 по самолетам-мишеням А.А. Расплетин и А.Н. Щукин поставили задачу: создать перевозимый ЗРК, способный уничтожать отдельные цели, летящие с любого направления. Применение линейного сканирования пространства оказалось оптимальным и в этом случае. Высокая точность наведения ЗУР обеспечивалась непосредственным измерением разностей координат цели и наводимых на нее ракет, а наглядность процесса наведения – отображением на план-индикаторах всего сканируемого им пространства. При этом ЗРК оказывался и более простым, чем при его построении на основе РЛС типа СОН. В последнем случае потребовалось бы иметь три радиолокатора: один – для слежения за целью и еще два – для одновременного наведения на цель двух ЗУР, обеспечивающих практически безусловное решение задачи.
В 1953 году еще оставался огромный объем работ по С-25. И для развертывания работ по новому комплексу А.А. Расплетин создал отдельную тематическую лабораторию во главе с Борисом Бункиным. ЗУР для нее и для всех последующих разработок в КБ-1 создавало новое, образованное в конце 1953 года ОКБ П.Д. Грушина. Новой системе было присвоено наименование С-75.
В 1955 году Б.В. Бункин готовился выехать на полигон с экспериментальным образцом радиолокатора наведения, чтобы возглавить отработку наведения ЗУР на цель и завершить испытания проверкой эффективности поражения системы самолетов-мишеней. Возглавить разработку радиолокатора полного состава, работающего в заданном новом диапазоне длин волн, Бункин предложил Альперовичу.
В июле 1956 года порядок работ над созданием С-75 потребовалось резко изменить. 4 июля, в День независимости США, а следом еще несколько раз американцы посылали в наше воздушное пространство новый высотный самолет-разведчик U-2. Летал U-2 на высоте более 20 километров и был недоступен ни для зенитной артиллерии, ни для истребительной авиации. Уничтожить U-2 можно было только с помощью ЗУР. Возникла срочная необходимость в перевозимом ЗРК, который можно было установить в любой точке нашей страны.
Решением стало создание упрощенного варианта системы С-75. Он отличался тем, что работал не в заданном новом 6-сантиметровом диапазоне длин волн, электровакуумные изделия для которого еще разрабатывались, а в длинноволновом 10-сантиметровом. Кроме того, в нем отсутствовала аппаратура селекции движущихся целей (СДЦ), вовсе не требовавшейся при стрельбе на большие высоты.
Работы в КБ-1, у других разработчиков, на серийных заводах над упрощенным С-75 и стрельбовые испытания экспериментального образца были максимально интенсифицированы. Уже в начале сентября 1957 года первый серийный С-75, выполнив контрольную стрельбу на полигоне Капустин Яр, ушел в войска ПВО. Доводка и испытание 6-сантиметрового варианта С-75 были завершены в 1958 году.
Утром 1 мая 1960 года под Свердловском ЗРК С-75 сбил летевший на высоте более 20 километров U-2. Когда через несколько дней Н.С. Хрущёв объявил, что летчик чудом остался жив и пленен, разразился международный скандал. Полеты самолетов-разведчиков над территорией СССР прекратились.
С-75 стала первой системой ЗУРО, использовавшейся в войне. Во Вьетнаме она выиграла сражение у американской авиации. По разным источникам, ею было уничтожено от 2 до 4 тысяч самолетов.
Создание С-75, как и С-25 было отмечено высокими наградами. К.С. Альперович был удостоен звания лауреата Ленинской премии.
С 1959 года К.С. Альперович занимался системой С-200, предназначенной для стрельб на большие дальности. В этом случае достаточно точное наведение ЗУР на цели по их координатам, определенным наземными средствами, становилось недостижимым. Задача решалась применением головки самонаведения ЗУР на цель. Наземный радиолокатор подсвечивает цель мощным сигналом. Головка самонаведения (ГСН) принимает отраженный от цели сигнал и по нему наводит ЗУР на цель. К.С. Альперович возглавлял разработку радиолокатора подсвета цели (РПЦ). ГСН создавалась в отдельном от бункинского (головного по системе) подразделения КБ-1.
Испытывалась С-200 на новом Сары-Шаганском полигоне в Казахстане. Там можно было стрелять на сотни километров.
Доводка и всесторонние испытания опытного образца радиолокатора подсвета цели были завершены в марте следующего года. По-иному обстояло дело с отработкой ЗУР с головкой самонаведения. До старта при нахождении ЗУР на пусковой установке ГСН надежно сопровождал отраженный от цели сигнал. Вскоре после старта сопровождение цели ГСН прекращалось и далее полет ракет становился неуправляемым.
Вносившиеся в последующие экземпляры ГСН изменения существа картины не меняли. Перед ноябрьскими праздниками 1962 года А.А. Расплетин срочно вызвал К.С. Альперовича в Москву, где объявил принятое вместе с Бункиным решение. Альперовичу следовало оставить радиолокатор подсвета своим помощникам, а самому возглавить дальнейшие работы над головкой самонаведения, разобраться в причинах срыва работы ГСН в пусках. Разбирательство показало, что отказывавшее в пусках устройство ГСН следовало радикально переработать. Кроме того, для крупносерийного производства ГСН необходимо было изменить всю ее электронную часть: она должна была составляться из нескольких функционально законченных субблоков. Потребовалось много труда от тех, кто занимался ГСН сначала, и от тех, кто до этого работал над радиолокатором подсвета. И конечно, время. Итог был таков: в 1966 году успешно завершились испытания С-200 с ЗУР обеих комплектаций – c усовершенствованной ГСН первоначальной модели и с новой, подготовленной к крупносерийному производству. Участие К.С. Альперовича в создании С-200 было отмечено орденом Трудового Красного Знамени.
Накануне нового 1967 года военно-промышленная комиссия СМ СССР при Президиуме Совета министров СССР (ВПК) одобрила предложение А.А. Расплетина по созданию для Войск ПВО страны, Сухопутных войск и ВМФ унифицированной системы зенитного управляемого ракетного оружия (ЗУРО) нового поколения С-300 – командный пункт (КП) с радиолокатором обнаружения цели и управляемая им группа (ЗРК). Достижения в различных областях техники и технологии позволяли придать новой системе характеристики качественно отличные от реализованных в ее предшественниках. В частности, разместить каждое из ее средств на отдельной самоходной транспортной единице. Унификация сокращала производственные и эксплуатационные затраты. Создать модификации для трех потребителей
С-300П, С-300В, С-300Ф должны были соответствующие организации. Общее руководство разработкой было возложено на КБ-1.
Переход от ламповой электроники к твердотельной, развитие цифровых вычислительных машин, возможность создания практически мгновенно перестраиваемых антенных решеток, передающих и приемных устройств позволяли создать размещающийся на одной самоходной транспортной единице стрельбовый радиолокатор, способный вести поиск цели, наводить ЗУР одновременно на несколько целей, в том числе летящих на предельно малых высотах, и обеспечивать такую же точность стрельбы, как в системах с самонаведением ЗУР, за счет применения перед точками встречи так называемого сопровождения цели через ракету (СЧР).
Возглавить разработку ЗРК на основе такого стрельбового радиолокатора, прежде всего самого радиолокатора, А.А. Расплетин и Б.В. Бункин поручили Карлу Самуиловичу Альперовичу. Он и возглавил разработку такого радиолокатора, а позже – всего ЗРК.
Обсудили с генеральным конструктором ракеты П.Д. Грушиным основные требования к ЗУР для будущей системы. Она должна быть твердотопливной, не требовать в процессе эксплуатации ни подстроек, ни проверок, храниться в специальном контейнере, из него же стартовать – вертикально. В Зеленограде ознакомились с развертыванием серийного производства твердотельных микросхем. Выбрали разработчика центрального вычислительного комплекса. Им стал ИТМ и ВТ АН СССР.
Ничто не предвещало происшедшей 1 марта 1967 года трагедии – в тот день у А.А. Расплетина случился инсульт. 8 марта его не стало. Ушел из жизни замечательный человек и ученый, инженер от бога.
Преемником А.А. Расплетина, новым генеральным конструктором КБ-1 стал Борис Васильевич Бункин.
Сказалась ли смерть А.А. Расплетина на ходе работ над «трехсоткой», а если сказалась, то как? К.С. Альперович говорит, что не сказаться не могла. Как – об этом даже гадать невозможно. Ведь процесс перехода от ламповой электроники к твердотельной, от аналоговой к цифровой вычислительной технике был революцией, требовавшей изменений во всем: в мышлении разработчиков, производстве технологических процессов, начиная с изготовления многослойных печатных плат, на которых размещались микросхемы. В одном ученики А.А. Расплетина не оправдали его надежды – разработчики модификации для Сухопутных войск отступили от унификации. Их работа закончилась испытаниями опытных образцов. К.С. Альперович считает, что при А.А. Расплетине, авторитет которого был абсолютен, такого не могло произойти.
Доводка и испытания отдельных средств системы и системы в целом проводились на Сары-Шаганском полигоне с осени 1973 года. Площадку полигона, на которой испытывался ЗРК, народ назвал «по Альперовичу» Карловыми Варами. Произносили эти слова, совпадающие с названием известного чешского курорта, с иронией, редко гневно: отдыхать доводилось не каждое воскресенье.
Начали с более простого, так называемого транспортно-контейнерного варианта. В нем антенный пост стрельбового радиолокатора размещался на артиллерийском ходу, а его аппаратный контейнер – в укрытии. Наведение ЗУР на цель осуществлялось без использования данных СЧР.
Первый самолет-мишень был поражен 30 июня 1976 года. Параллельно испытаниям было развернуто серийное производство средств системы.
Финальное испытание транспортного контейнерного варианта было проведено в конце февраля 1979 года. В нем система в составе КП и трех ЗРК (два из них были изготовлены серийными заводами) успешно отразила налет около двадцати целей-самолетов-мишеней и высотных крылатых ракет.
Самоходный вариант С-300П с размещением средств системы на автомобильных шасси Минского завода и управлением ЗУР с использованием данных от СЧР был испытан в 1981–1982 годах. Был проверен незамедлительный переход из походного состояния в боевое – готовность к стрельбе по целям. Стрельбовый радиолокатор и пусковые установки с ракетами были отправлены в поход. Был поднят самолет-мишень. Обнаружив цель, КП системы выдал команду на находившееся в движении ЗРК. Последний остановился. Радиолокатор поднял антенную решетку, пусковые установки поставили контейнеры с ракетами в вертикальное положение. По данным целеуказания с КП цель была взята радиолокатором на автосопровождение, а когда она вошла в зону поражения, был произведен пуск ракеты и мишень была уничтожена. В сентябре 1982 года С-300П принимал участие в учениях по защите от атаки крылатых ракет, летящих на предельно малых высотах. Вошедшие в зону обороны крылатые ракеты были уничтожены.
Поставки С-300П Войскам ПВО были начаты в транспортно-контейнерном варианте – в 1979 году, в самоходном варианте – в 1984 году.
В 1993 году С-300П была успешно продемонстрирована, включая стрельбу по самолету-мишени, на международной выставке в Абу-Даби.
За вклад в создание системы С-300П К.С. Альперович удостоен Государственной премии СССР.
В 1957 году Карл Альперович защитил кандидатскую диссертацию, в 1969 году – докторскую, в которой обобщил результаты, полученные им при работе над системами ЗУРО от С-25 до С-200. В 1988 году он оставил руководящую работу (заместителя главного конструктора), стал главным научным сотрудником. С 1997 года – научный консультант ОАО «Алмаз». В 1986–1996 годах на кафедре МФТИ в ОАО «Алмаз» читал студентам курс радиолокации. Под его руководством 12 сотрудников КБ-1 (ОАО «Алмаз») стали кандидатами технических наук. Автор 130 научных работ и более 20-ти авторских свидетельств и патентов на изобретения. Автор книг-воспоминаний: «Ракеты вокруг Москвы» (1995), «Так рождалось новое оружие» (1998), «Годы работы над системой ПВО Москвы, 1950–1955) («Записки инженера») (2003, 2006).
Лауреат Ленинской премии и Государственной премии СССР. Заслуженный деятель науки РФ, почетный радист СССР.
Награжден орденами Ленина, Трудового Красного Знамени, медалью «За оборону Москвы» и другими медалями.