Дважды Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Государственных премий СССР и РФ, академик Российской академии наук, Генеральный конструктор (1968–1998)

Родился 16 июля 1922 года в деревне Аксиньино Химкинского района Московской области (ныне - московский микрорайон Химки-Ховрино). Отец - Бункин Василий Фёдорович (1896 - 1943), инженер-геодезист. Мать - Бункина (Целикова) Антонина Сергеевна (1896 - 1947), бухгалтер. Сестра - Бункина Валентина Васильевна (1924 г.рожд.), инженер-связист. Брат - Бункин Фёдор Васильевич (1929 г. рожд.), физик, академик Российской академии наук. Супруга - Феничева Татьяна Ивановна (1925 г. рожд.), радиоинженер. Сын - Бункин Сергей Борисович (1950 г. рожд.), физик, лауреат Государственной премии СССР, кандидат технических наук. Дочь - Евтимьева (Бункина) Татьяна Борисовна (1955 г. рожд.), художник. Внуки: Быреева (Бункина) Наталья Сергеевна (1975 г. рожд.), инженер-системотехник по САПР; Евтимьев Борис Васильевич (1981 г. рожд.); Бункин Алексей Сергеевич (1983 г. рожд.) окончил МГУ имени М.В. Ломоносова, юрист.

В северо-западных предместьях Москвы на берегах речки Лихоборки некогда существовали деревни Аксиньино и Ховрино, а между ними - поселок Аксиньино-Знаменский, который название свое, надо полагать, воспринял от церкви Знамения, и нынче украшающей столичный жилой массив Химки-Ховрино. В этой-то церкви участник первой мировой войны Василий Фёдорович Бункин, выучившийся после революции на инженера, вместе с женой Антониной Сергеевной и крестили всех своих троих детей - Бориса, Валентину и Фёдора.

Когда отец стал инженером, Бункины перебрались в Москву, на Абельмановскую заставу, в местность Калитники, которую в стародавние времена великий князь Иван Калита пожаловал Крутицкому подворью, и поселились в одном из двухэтажных бараков с удобствами во дворе. Бараков тех давно уж нет. Однако до сих пор сохранилась средняя общеобразовательная школа № 471, которую за год до начала Великой Отечественной войны и окончил Борис Бункин.

Все ровесники Бориса Бункина бредили в ту пору авиацией, рвались в военные училища. И только двоих, в том числе Бориса, из всего школьного выпуска в армию не взяли - зрение оказалось никудышным. Подобная «неполноценность» опечалила Бориса и разозлила, он стал усиленно заниматься спортом - бегом, лыжами, гимнастикой, сохранив привычку ежедневной трех-пятикилометровой прогулки. Что же касается устройства дальнейшей жизни, тут сыграла роль определенная целеустремленность братьев Бункиных. Если младший Фёдор тяготел к физике, то старшему Борису ближе были математика и радиодело. Так Борис Бункин оказался на приборостроительном факультете Московского авиационного института.

День сдачи последнего экзамена за первый курс выпал на 22 июня 1941 года. Студенты ринулись на призывные пункты, а вот многих из тех, кого не взяли на фронт, отправили на авиационные заводы. Борис Бункин оказался на старейшем авиамоторном предприятии - заводе № 24 (ныне - Московское машиностроительное производственное объединение «Салют»), берущем начало от основанного в 1912 году завода «Гном». Так стал студент фрезеровщиком. Работы шли в две смены по 12 часов - неделю вкалывали в дневную, неделю - в ночную. Москву бомбили, зажигалки попадали и на завод, но цеха не останавливались. В октябре сорок первого началась эвакуация предприятия в Куйбышев. С последней группой преподавателей и студентов МАИ Бункин добирался пару месяцев до Алма-Аты...

Тот период жизни запомнился будущему академику тем, что студенты и учились, и работали в колхозах, где Борис Васильевич успешно освоил... лобогрейку - простейшую жатку на конной тяге. И еще запомнилась прочитанная книга американца болгарского происхождения Асена Джорданова «Ваши крылья», которая в очередной раз убедила: нужно во что бы то ни стало учиться дальше. Институт вернулся в столицу летом сорок третьего, а осенью... Осенью Борис Бункин схоронил отца - сказалась контузия с первой мировой. (Спустя четыре года уйдет из жизни и мать.)

В 1947 году Борис защитил диплом на радиотехническом факультете МАИ и поступил в аспирантуру на кафедре радиотехники в родном вузе.

...На развилке столичных Ленинградского и Волоколамского шоссе возвышается похожее на океанский лайнер здание «сталинской» архитектуры. Дата окончания строительства обозначена на фасаде - 1953 год. Это и есть нынешний «Алмаз» - легендарный почтовый ящик 1323 (аборигены здания переиначили номер своего предприятия и называли сей знак «чертовой дюжиной с перебором», а саму фирму - «домом на развилке»).

Возведение гигантского, даже по современным понятиям, сооружения на окраине Москвы на месте села Всехсвятское развернулось осенью 1947 года сразу же после подписанного 8 сентября постановления Совета министров № 3140 - 1028 с грифом «Совершенно секретно». Вот его основные пункты:

«...1. В целях повышения эффективности действия тяжелой бомбардировочной авиации по кораблям противника и повышения безопасности атакующих самолетов приступить к разработке комплексной системы радиолокационного наведения и самонаведения реактивных самолетов-снарядов, сбрасываемых с тяжелых бомбардировщиков (шифр системы «Комета»).

2. Для общего технического руководства разработкой проекта «Комета» и частей, входящих в нее, организовать специальное бюро, присвоить ему наименование «Спецбюро № 1...».

Казалось бы, перед истощенной войной страной стояло множество проблем и дел кроме чисто армейских. Однако разгоралась новая война, уже «холодная». Советское руководство решило сосредоточить усилия на трех направлениях: «атомный проект», средства доставки ядерного оружия - стратегические бомбардировщики и баллистические ракеты и, наконец, защита Москвы и других крупных городов посредством ЗУРО - зенитного управляемого ракетного оружия, где первым проектом, как бы пробой сил и стало создание «Кометы» - системы «воздух - море» (по сути, СБ-1 можно считать колыбелью такого вида отечественного оружия).

Тем временем недавний выпускник МАИ Борис Бункин уже работал в ЦНИИ-108 - головном институте страны по радиолокации, которым руководил академик Аксель Иванович Берг. Дело в том, что руководителем дипломного проекта был заведующий кафедрой радиотехники МАИ Иосиф Семенович Гоноровский. Одновременно Гоноровский заведовал и лабораторией в ЦНИИ-108. Он-то и пригласил толкового аспиранта в НИИ. Там трудились выдающиеся ученые: радиофизик академик Б.А. Введенский, физик-теоретик академик М.А. Леонтович, физик-теоретик академик В.А. Фок. Ведущей лабораторией института, занимавшейся разработкой радиолокационных систем, как бы сейчас сказали, «двойного назначения», руководил Александр Андреевич Расплетин. (После смерти Расплетина именно Бункин возглавил «Алмаз», именно Бункину вручена золотая медаль имени академика А.А. Расплетина за № 1, а предприятие тоже носит имя Расплетина).

В ЦНИИ-108 в лаборатории того же Гоноровского писала дипломный проект студентка МАИ Татьяна Феничева. Молодые люди быстро подружились и в июле 1949 года сыграли свадьбу. Поначалу молодожены жили в Измайлове у родных жены, восемь человек в одной комнате, потом - в родительском бараке возле Птичьего рынка, а чуть позже - уже в своей коммуналке. Спустя положенное природой время появился на свет первенец - Сергей.

Это важное семейное событие совпало с событиями на самом высоком государственном уровне.

...Летней ночью 1950 года начальника СБ-1 П.Н. Куксенко вызвали на «ближнюю дачу». Одетый в пижаму И.В. Сталин просматривал разложенные на диване бумаги, оторвался от них и сказал: «Неприятельский самолет в последний раз пролетел над Москвой десятого июля сорок второго года. Это был одиночный самолет-разведчик. Представьте себе, что в небе Москвы появится тоже одиночный самолет, но не разведчик, а носитель атомной бомбы. Значит, нам нужна совершенно новая система ПВО, способная даже при массированном налете не пропустить ни одного самолета. Что вы можете сказать по этому поводу?» Куксенко, естественно, согласился с вождем, однако разъяснил ему, что такая система должна строиться на сочетании радиолокации и управляемых ракет «земля-воздух» и «воздух-воздух» и что сложность и масштабность проблемы будет соответствовать уровню создания атомного оружия... «Есть мнение, завершил беседу И.В. Сталин, что вам надо незамедлительно приступить к созданию непроницаемой системы ПВО Москвы...»

Систему нарекут «Беркутом». В августе 1950 года правительство принимает соответствующее постановление, гриф «Совершенно секретно. Особая папка». Следом министр вооружения Д.Ф. Устинов издает приказ № 427 от 12 августа 1950 года, коим СБ-1 целиком вливается в новую организацию - Конструкторское бюро №1, позднее переименованное в Московское конструкторское бюро «Стрела», а потом - в Центральное конструкторское бюро «Алмаз» Министерства радиопромышленности СССР. А.А. Расплетин из ЦНИИ-108 становится заместителем главного конструктора и начальником радиолокационного отдела КБ-1. Организацию всех работ возложили на специально создаваемое Третье главное управление (ТГУ) при Совете Министров СССР, а финансирование программы предписали осуществлять по линии Первого («атомного») главка, поскольку утвержденный бюджет страны не предусматривал выделения средств на новый проект.

Лауреат Ленинской и Государственной премий Карл Самуилович Альперович, переведенный в КБ-1 из ЦНИИ-108, вспоминает:

«Особым решением ЦК ВКП(б) в КБ-1 направляется "тридцатка" - тридцать лучших специалистов из научно-исследовательских и конструкторских организаций Москвы и Ленинграда. В частности, из ЦНИИ-108 переводят и Бункина. Основную массу сотрудников КБ-1 составила молодежь - целые выпуски гражданских и военных учебных заведений, а также инженеры и техники, прибывавшие по разнарядкам с предприятий разных городов страны. Направление всех специалистов в КБ-1 не согласовывалось ни с самими переводимыми, ни с их начальниками. Не сообщалось им также, на какую работу, для решения каких задач они переводятся. Сюда же направляют находящихся в заключении советских специалистов и вывезенных из Германии немецких ученых и инженеров. Офицеры госбезопасности, начальствовавшие в "шарашках", становятся начальниками всех крупных подразделений предприятия, что воспринималось нами как неизбежность... Все работы по "Беркуту" шли по "зеленой улице" и проводились в обстановке глубочайшей секретности, в том числе - сегодня это трудно себе представить - и от высших руководителей Министерства обороны. Заказчиком выступал сам головной разработчик - КБ-1... Основной технический результат той работы - оригинальное построение зенитных ракетных комплексов, придавшее московской системе уникальные тактико-технические характеристики, не имевшие равных в мировой практике...»

28-летний свежеиспеченный кандидат технических наук Борис Бункин, назначенный ведущим инженером тематической лаборатории КБ-1, оказывается в эпицентре всех событий, связанных с «Беркутом». Система должна была состоять из зенитных ракетных комплексов, расставленных двумя кольцами на расстояниях 50 и 90 километров от центра Москвы, и размещенных на этих же кольцевых рубежах многоканальных радиолокаторов.

Лаборатория, в которой работал Бункин, занималась построением системы в целом. Сегодня никто не может точно припомнить, кто прорисовал две известные москвичам и жителям Подмосковья «бетонки», однако считается, что сделал это Борис Бункин: взял карту, циркуль и проложил два кольца. Объем строительных работ оказался огромным: путепроводы, мосты, линии электропередачи, базы хранения ракет, командные пункты, бункеры для 56 радиолокаторов наведения, стартовые позиции, подъездные дороги, жилые городки, казармы... С рабочей силой проблем не было: стройку вело МВД силами заключенных, которым никто не объяснял, что же они возводят: бункеры для локаторов именовались "овощехранилищами", стартовые позиции - «выгонами»...

Для отработки всего радиолокационного хозяйства на краю аэродрома Летно-исследовательского института в подмосковном Жуковском «антенщикам» из какого-то КБ-1 отвели испытательную площадку («кратовскую зону») со своим ангаром, своей летной частью, своими самолетами(!). Настройка и испытания элементов шли круглосуточно по 12 часов в смену. Чтобы разработчики не мотались ежедневно в Москву, провели железнодорожную ветку и установили на ней несколько спальных вагонов. Техническим руководителем испытаний в Кратове был Расплетин... Разработчики «Беркута» дневали и ночевали в «кратовской зоне». Вскоре центр общих усилий переместился в низовья Волги на полигон «Капустин Яр», где для стрельбовых испытаний комплекса ПВО немного потеснили ракетчиков С.П. Королёва.

Систему С-25 приняли на вооружение в мае 1955 года (название «Беркут» поменяли на С-25 после смерти И.В. Сталина и последовавших сразу же реорганизаций в военно-промышленном комплексе). Специалисты считают, что создание за четыре с половиной года московской зенитно-ракетной системы ПВО - задача фантастическая для любого государства. Для ее решения «устроителям» были предоставлены неограниченные возможности. Однако нельзя забывать, что делали систему вполне земные люди с их радостями и горестями. Душой этой программы был будущий академик Расплетин, которого Бункин считал и считает своим главным учителем.

20 ноября 1953 года Совет Министров СССР принимает постановление № 2838-1201 (гриф тот же) о создании подвижного зенитно-ракетного комплекса С-75. Пять дней спустя создается Особое конструкторское бюро № 2 (ОКБ-2, ныне - Машиностроительное конструкторское бюро «Факел» в подмосковных Химках) под началом Петра Дмитриевича Грушина. Задача коллектива - сделать управляемую ракету для нового комплекса С-75.

Так началось многолетнее содружество КБ-1 с «Факелом», ставшим основным смежником «дома на развилке».

Грушина (он умер в 1993 году) именовали не иначе как «ракетным академиком». Он стал дважды Героем Социалистического Труда, кавалером семи(!) орденов Ленина, действительным членом Академии наук СССР, лауреатом Ленинской премии... Но это пришло потом, а началось все с ЗРК С-75, со знакомства с Борисом Бункиным, которого Расплетин назначил непосредственным руководителем разработки первой перевозимой системы зенитного управляемого ракетного оружия.

В редкой и по сию пору открытой литературе на эту тему портреты Бункина и Грушина публикуются, как правило, рядом, да и первых своих Золотых медалей Героя Социалистического Труда они удостоились одним указом в 1958 году за создание С-75. (Большие группы специалистов КБ-1 и ОКБ-2 стали тогда же лауреатами Ленинской премии, кавалерами орденов и медалей. Награды вручали им высшие руководители государства и, кстати, не в Кремле, как всегда водилось, а прямо на предприятиях: в КБ-1 приезжал К.Е. Ворошилов, а в грушинское ОКБ - лично Н.С. Хрущёв.)

Комплекс С-75 «Двина« и его модификации «Десна» и «Волхов», способные поражать цели на высотах до 25 километров, оказались самыми распространенными на земном шаре. Они экспортировались в десятки государств, а кое-где и сегодня находятся на вооружении. Пожалуй, и сейчас этот вошедший в историю комплекс невозможно превзойти по критерию «эффективность - стоимость».

Обеспокоенные строительством вокруг Москвы двух «бетонок», заокеанские «заклятые друзья» попытались прощупать С-25 с помощью средневысотных самолетов-разведчиков. Попытки не удались, и тогда корпорация «Локхид» ударными темпами взялась за высотный У-2. Первый полет У-2 над территорией СССР зафиксирован 4 июля 1956 года. Разведчик не стал тогда углубляться в чужое небо, кстати и сбивать его пока было нечем...

Но вот 1 мая 1960 года близ Свердловска уничтожают американский У-2 Фрэнсиса Гарри Пауэрса. Руководителей КБ-1 и ОКБ-2 военные держат в курсе дела с момента возникновения ситуации. Пауэрсу в тот день несказанно повезло. Бункин позднее пояснил: стрельба велась уже вне зоны эффективного поражения, «вдогон», осколки разорвавшейся боевой части развалили самолет на куски, а двигатель «заслонил» кабину. Пауэрс сумел выбраться из падающих обломков и опустился на парашюте. Н.С. Хрущев выдержал паузу и 9 мая объявил, что пилот У-2 жив и дает показания. Это заявление произвело в мире эффект разорвавшейся бомбы...

Вскоре, 27 октября 1962 года, ЗРК С-75 «ловит» еще один У-2, теперь уже на Кубе в окрестностях города Банес.

Про войну во Вьетнаме написано много. Напомним лишь о первом в истории противовоздушном бое 24 ноября 1965 года, когда для ВВС США была учинена настоящая «засада». Только за 1972-й год - последний год войны - С-75-ые уничтожили 421 американский самолет, в том числе полсотни стратегических бомбардировщиков Б-52.

Все эти годы шла модернизация системы С-75. Вероятный противник тоже не дремал: он выдвинул концепцию применения самолетами-носителями беспилотного оружия дальнего действия без захода самолетов в зону поражения советскими ЗРК. Расплетин отчетливо понимал, что нужна система «длинной руки». Тут над военно-техническими соображениями возобладали экономические: при сравнительно ограниченном количестве таких «длинных рук» можно было обеспечить противовоздушную оборону огромных территорий. В июле 1958 года Совет Министров принимает постановление о создании ЗРС С-200, способной поражать на больших дальностях самолеты-носители, а в ближней зоне - уничтожать и беспилотные средства нападения...

Полигон «Капустин Яр» стал тесноватым для так называемых стрельбовых испытаний, их перенесли в Казахстан, в пустыню Бет-пак-Дала. Там, возле озера Балхаш, уже функционировал полигон «Сары-Шаган». Именно там, в Сары-Шагане, 4 марта 1961 года «родилась» мировая противоракетная оборона. В тот исторический день разработанная в КБ-1 под руководством Г.В. Кисунько система ПРО, получившая условное наименование А-35, сработала по полной программе: грушинская противоракета В-1000, оснащенная неядерной, осколочно-фугасной боеголовкой и запущенная из «Сары-Шагана», уничтожила головную часть королёвской баллистической ракеты Р-12, стартовавшей на волжских берегах в Капустином Яру. Вскоре Н.С. Хрущёв произнесет фразу, вошедшую во все хрестоматии и мемуары: «Наша ракета, можно сказать, попадет в муху в космосе». Американцам потребовались двадцать три года, чтобы добиться такого же результата.

Вернемся, однако, к делам более земным. Бункин и его коллеги месяцами «сидели» на Балхаше. Это позволило много лет спустя его жене Татьяне Ивановне сокрушенно признаться, что она привыкла быть «соломенной вдовой»...

С-200 приняли на вооружение 22 февраля 1967 года. А две недели спустя А.А. Расплетин... умер. Ему не исполнилось и 59 лет. Завещанием он оставил идею создания С-300П - многоканального зенитного ракетного комплекса средней дальности действия, предназначенного для поражения разнообразных средств воздушного нападения на всех высотах, включая предельно малые, имеющего минимальное время приведения в боевую готовность и, пожалуй, главное - быть максимально унифицированным для всех видов и родов войск. И еще остались «школа Расплетина», учащиеся этой уникальной школы, среди которых выделялся «БВ», то есть Бункин, проработавший под непосредственным руководством «АА» почти семнадцать лет. В апреле 1968 года ЦК КПСС и Совмин СССР назначили Бункина генеральным конструктором КБ-1, а осенью он стал членом-корреспондентом Академии наук СССР.

Работы по С-200 государство оценило достойно. Бункин, Грушин и их коллеги получили ордена Ленина, потом последовала и госпремия...

Предстояло энергично шагать дальше. Гонка вооружений делала свое дело. Системе С-300П предписывали борьбу как с самолетами нового поколения, так и с крылатыми и тактическими баллистическими ракетами. Специалисты уверенно констатируют: по степени новизны и перспективности «трехсотка» находилась на уровне наиболее весомых военно-технических программ Советского Союза - подводного ракетного крейсера «Акула», стратегического бомбардировщика ТУ-160 или первого подвижного грунтового межконтинентального ракетного комплекса «Пионер».

«Разрабатывать С-300, - вспоминал Борис Васильевич, - преодолевать множество научных и инженерных проблем нам выпало уже без Расплетина. Пришлось, без преувеличения, еще раз всколыхнуть все отрасли промышленности: ведь использовались новые материалы и технологии, электронные интегральные схемы и цифровая техника, основные боевые функции были автоматизированы, наведение ракет в свою очередь, строилось на совершенно иных методах. В комплекс была заложена способность обстреливать одновременно шесть целей с наведением на каждую до двух ракет. Причем на всех высотах полета атакующего объекта начиная с 25 метров. Важно и то, что благодаря вертикальному старту ракет "трехсотка" может обстреливать цели, летящие с любого направления, без разворота пусковых установок, в отличие от американцев. О мобильности и живучести. Все составные части комплекса смонтированы на самоходных шасси высокой проходимости, а не на прицепах, как у американцев. В боевое положение его можно развернуть на любой выбранной площадке за пять минут, за такое же время - свернуть. Грушинцы разработали для «трехсотки» уникальную ракету 5В55 и впервые для такого типа ракет использовали так называемый катапультный вертикальный старт из транспортно-пускового контейнера. В конструкцию ракеты заложен, и тоже впервые, принцип гарантированной надежности - она может находиться в своей "трубе" десять с лишним лет без каких-либо проверок и преспокойно после такого длительного «хранения» стрелять...»

7 ноября 1989 года в ходе военного парада на Красную площадь впервые выехали четырехтрубные «грузовики» (уже С-300ПМУ-1 - развитие С-300П). Все военные атташе дружно вскинули фотоаппараты и видеокамеры. За их фотоусилиями с легкими усмешками на лицах наблюдали двое стоявших неподалеку пожилых мужчин. Это были Бункин и Грушин, к тому времени оба академики, лауреаты Ленинской премии, дважды Герои Социалистического Труда.

В середине 1980-х годов принимают на вооружение систему С-300ПМУ, в 1990-м - С-300ПМУ-1, следом идет С-300ПМУ-2 «Фаворит». Ну а в повестке дня «Алмаза» - обкатка системы С-400 «Триумф», представляющей новое поколение средств ПВО - первого российского ответа на военно-политические вызовы XXI века.

12 февраля 1999 года на полигоне «Капустин Яр», где когда-то зарождалась боевая история не только «Алмаза», а, пожалуй, зачиналось развитие ракетных средств противовоздушной обороны на земном шаре, состоялся пуск ракеты «Триумф», третий по счету, но первый в так называемом «замкнутом контуре», когда вводятся в действие все компоненты: системы обнаружения цели, наведения ракет, управления стрельбой...

Борис Васильевич Бункин проработал Генеральным конструктором ровно тридцать(!) лет. С 1998 по 2007 год работал  научным руководителем ЦКБ «Алмаз». Б.В. Бункин был награжден орденом «За заслуги перед Отечеством» IVстепени, четырьмя орденами Ленина, орденами Октябрьской Революции, Трудового Красного Знамени, Дружбы народов, медалью Министерства обороны РФ «За укрепление боевого содружества», знаком «Почетный радист», Золотой медалью имени академика А.А. Расплетина АН СССР, Золотой медалью имени академика В.Ф. Уткина, Золотым нагрудным знаком имени академика А.И. Берга. Его имя занесено в Большую Советскую и в Российскую энциклопедии.

Скончался 22 мая 2007 года.