УВАРОВ Андрей Иванович

Народный артист России

Родился в 1971 году в Москве, в семье заводских инженеров. Отец – Уваров Иван Николаевич (1929 г. рожд.). Мать – Уварова Таисия Ильинична (1931 г. рожд.). Супруга – Филиппова Светлана (1969 г. рожд.), балерина. Дочь – Марианна (1995 г. рожд.).
С самого детства Андрей Уваров проявлял несомненные артистические способности, был подвижным и музыкальным ребенком. Всегда когда звучала музыка, он начинал подпрыгивать и вертеться. Любил сказки «Малыш и Карлсон, который живет на крыше», «Маугли», играл на трубе, занимался фигурным катанием. Потом увлекся занятиями в хореографическом кружке при Доме культуры Микояновского мясокомбината, хотя мечтал стать военным. Во время Московской Олимпиады-80 ему даже доверили ответственную роль олимпийского медвежонка, которую он исполнял под известную тогда песенку «Старт дает Москва…» перед горкомом КПСС. Мальчиков в хореографических кружках катастрофически не хватало, и маленький медвежонок Андрюша танцевал в окружении 60 девочек. Вскоре, когда родители привели талантливого ребенка поступать в хореографическое училище, именно этим номером на веселую песенку, которую за неимением музыкального сопровождения сам себе и напевал, он тронул сердца членов приемной комиссии, успешно пройдя все три отборочных тура.
Первым учителем будущей суперзвезды стала Александра Маркеева, которую он боготворил. В первых классах училища Андрей учился на тройки. Но тройка у строгого педагога считалась хорошей оценкой. «Отлично» она просто не ставила. А потом в класс пришел новый «мужской» педагог. Его взгляды на методику преподавания очень сильно отличались от тех, которые были в начальных классах. Уваров же горячо защищал старую методику, и 4-й и 5-й классы прошли в борьбе. Правда, получал он уже пятерки.
На 1-м курсе Уваров попал в класс Александра Бондаренко и только тут осознал, что профессия танцовщика – его судьба. Из-за высокого роста его первоначально не хотели брать в Большой театр. Да и почти весь класс сочли «профнепригодным». Но случилось чудо. Окончив в 1989 году МАХУ по классу Бондаренко, Андрей Уваров попал в Большой театр, где его карьера развивалась стремительно. Появившись в театре долговязым подростком «без мышц, аккуратненьким, с хорошей стопой», по характеристике педагога Бориса Акимова, у которого начинающий танцовщик попросился позаниматься еще в предвыпускном классе училища, Андрей Уваров недолго (полтора года) простоял в кордебалете и постепенно превратился в высокого, почти двухметрового, роскошного атлета с благородными и аристократичными манерами принца крови. Так назвал Андрея Уварова известный театровед, историк искусства Виталий Вульф, отмечая, что «виртуозность и льющиеся линии, изысканная манера, таящая обещание романтических встреч, и природный лиризм подают пример идеального сценического премьера...»
Это превращение проходило небезболезненно. Слишком «глухим», даже не танцующим, оказался кордебалет, куда попал артист. Однажды, когда он абсолютно статично простоял три акта, из его глаз потекли слезы: так хотелось танцевать. Только в балете «Любовью за любовь» удалось получить совсем крохотную партию. Но дальше было как в сказке. Уже в самом начале 1991 года 20-летний танцовщик выходит в сольной партии Париса в балете «Ромео и Джульетта» в постановке Григоровича и в этом же году получает легендарную партию Нижинского в балете «Шопениана», много определившую в творческой и личной судьбе артиста. В этом балете Фокина ему впервые довелось станцевать с молодой балериной Светланой Филипповой. И эта творческая встреча в романтическом балете не стала случайной. В будущем Светлана станет женой Уварова, у них родится дочь Марианна. Этой же партии, которую он танцует более 10 лет, суждено было стать волшебным талисманом для артиста. Именно в ней проявились основные качества, присущие его творчеству, которые с годами и опытом все более выкристаллизовывались. Это прежде всего художественное начало, где важно не количество пируэтов или высота прыжка, а эстетичность и красота исполнения. Когда смакуется каждая танцевальная фраза, каждое па преподносится как драгоценность, а зритель любуется игрой форм и линий. В основе образа, раскрываемого в этом балете, – юноша-поэт, как в раю окруженный эфемерными сильфидами, легкая ностальгия по сильфидному танцу тальоневских времен. Несмотря на несколько усиленные трагические обертоны в трактовке балета сквозь них просвечивает пушкинская «светлая печаль».
Продолжая заниматься в классе у любимого педагога Бориса Акимова, свои первые роли на сцене Большого театра Уваров делал с Николаем Симачевым. Уже первая масштабная партия в полнометражном спектакле снискала Уварову международное признание. Подготовленная с Н. Симачевым партия Ромео в балете Ю. Григоровича «Ромео и Джульетта», в которой артист выступил в начале сезона 1992 года, принесла ему ошеломительный успех и заявила о нем как о крупном лирическом танцовщике. Именно за эту работу 22-летний артист в 1993 году был удостоен самого престижного балетного приза, которым отмечаются наивысшие достижения в области балета, своеобразного балетного Оскара – Benois de la Danse в номинации «лучший танцовщик», присуждаемого Международной ассоциацией деятелей хореографии при ЮНЕСКО. В тот год в международное жюри входили такие крупные деятели балетного искусства, как Юрий Григорович, Клод Бесси, Микаэль Денар, Галина Уланова, Марика Безобразова, Надя Нерина, Хельги Томассон. Его Джульетта, по тому спектаклю Инна Петрова, годы спустя вспоминала: «Он был очень юн, и у него не было абсолютно никакого жизненного багажа. Но уже тогда я поняла, что это суперпартнер. Руки у него просто замечательные. Единственное – он высокий и когда поднимает тебя наверх, бывает иногда немножко страшновато, потому что если с другими в поддержке ты пребываешь где-то на втором этаже, то с ним на четвертом». Их дуэт смотрелся настолько пленительно, что через несколько лет, при возобновлении легендарной версии Леонида Лавровского, ошеломившей весь мир в конце 1950-х годов, главные партии опять танцуют Андрей Уваров и Инна Петрова. Виталий Вульф в своем отклике на спектакль отмечал: «Под тревожно-дерзкую музыку Прокофьева они танцевали танец великой любви и великой скорби. В обоих была замечательная сосредоточенность, и от этого образы приобретали неожиданную глубину и современное мироощущение. Уваров в Ромео определенно продемонстрировал, что он есть воплощение профессии классического танцовщика. Его обаятельная артистичность обнаружилась в “Ромео и Джульетте” более всего потому, что в спектакле существовал дуэт, а не танцовщик и балерина, танцующие каждый сам по себе».
Все значимые партии доставались Уварову не просто. Как известно, в жизни актера большую роль играет судьба, случай, фортуна. «Ты будешь готов, – вспоминает Уваров, – но случай не подвернется – и всё. Тем более в прежние времена. Если именитый артист претендовал на партию, молодой ее никогда не получал». Так, «Лебединое озеро» в 1992 году Уваров станцевал только когда заболел исполнитель главной роли и вести спектакль было некому. После запроса в Мариинский театр прислать солиста балет уже хотели заменить. Но тут вспомнили, что Уваров «потихонечку» давно репетирует партию принца Зигфрида, мечтая ее станцевать. Похожая история повторилась и с «Баядеркой» в редакции Григоровича. Надежда Грачева тогда готовила партию Никии и взяла Уварова порепетировать (молодым артистам вызывать именитых партнеров на подготовку было не принято). Это сыграло свою роль. Отъезд некоторых ведущих танцовщиков на Запад ускорил процесс вхождения молодого солиста в театральный репертуар.
Все новые партии Андрей Уваров готовит с выдающимся педагогом, в прошлом блистательным балетным танцовщиком, Борисом Акимовым. Именно он вылепил из хлипкого и нескладного подростка, каким встретил Андрея в училище, одаренного артиста и суперзвезду мирового класса. У ученика и учителя была удивительная творческая и человеческая дружба. Каждая новая партия стала для молодого танцовщика определенным этапом постижения своего ремесла. И по всем лабиринтам знаний его вел учитель. Ученик всегда мог опереться на уверенную руку мастера. Вместе они создали целую галерею запоминающихся образов. Метущимся в темнице своего подсознания, раздавленным непомерной ношей комплексов предстает Уваров в спектакле «Лебединое озеро» Григоровича. С гениальным хореографом у нового поколения танцовщиков сложилась совершенно особая творческая связь, хотя для многих оказалось не под силу усвоить и переварить придавившую их эстетическую систему. Не станцевавший «Щелкунчика» и лишь 4 раза вышедший в «Спартаке» на гастролях в Лондоне Андрей Уваров оказался тем не менее наиболее адекватным и масштабу, и миру григоровичевских постановок. Особенно ярко это проявилось в «Лебедином озере».
Принцы Уварова в разных балетах совершенно не похожи один на другого. По признанию танцовщика, ему «хочется вносить что-то новое в каждый спектакль, овладевать структурой, техникой, манерой и философией балета». Искупившим вину, но трагически обреченным в своей любви предстает он в «Жизели» (впервые в 1993 г.). Привольное соединение любви, юности, отваги в первом акте; предательства и раскаяния во втором; молитвенный покой и сосредоточенностьй, отрешенностьй от всего земного в третьем – такова метаморфоза его Солора в «Баядерке». Настоящим французским принцем крови при дворе «короля-солнца», чарующим и галантным выходит он в «Спящей красавице». Мужественный и бесстрашный воин-крестоносец из средневековых легенд, красавец–победитель рыцарских турниров из грез юных дев, властный, как владетельный феодал, и нежный, как провансальский трубадур, сочиняющий кансоны Прекрасной Даме, – таков его Жан де Бриен в «Раймонде», где он уверенно, мягко и стилистически точно станцевал в сцене «сна», технически безупречно и аккуратно показал сложнейшие вариации, разрезая сцену огромными прыжками.
Партия Жана де Бриена – одно из высших достижений танцовщика. Впервые он станцевал ее в 1996 году. То было время исторических перемен, весьма тяжелое для Большого театра. Нелегким оно стало и в судьбе артиста. Частая смена балетного руководства, вынужденные простои в творчестве привели к тому, что Андрей Уваров начал задумываться о переходе в Мариинский театр, давно жаждавший заполучить идеального балетного премьера. «На душе кошки скребли, – вспоминает артист. – Уехать из Москвы, из дома, из родных стен, где вырос, из театра, в котором был воспитан». Но тут опять вмешалась судьба. Балетное руководство в который раз переменилось, и Уваров остался в театре. Начался новый этап в его творчестве – работа со знаменитым балетным принцем прошлых лет, а ныне опытным педагогом и наставником Николаем Фадеечевым. Репертуар Уварова пополняется культовым балетом Джорджа Баланчина «Симфония До мажор», в котором он блистает во второй части – адажио. Еще задолго до премьеры раздавались скептические голоса, твердившие, что труппа Большого не сможет танцевать Баланчина. Но результат превзошел все ожидания, а медленная вторая часть стала кульминацией спектакля, где Уваров танцевал точно, чисто, легко, демонстрируя «прекрасную ясность» линий и «холодную ясность ума».
Артист очень удачно исполнил партии в блестящих балетах Алексея Ратманского, неожиданно раскрывших совершенно новые грани его уникального таланта. Представ красивым и породисто-жеманным, комичным и трогательным в веселом одноактном балете «Прелести маньеризма», он заряжал зрительный зал бурлящей энергией, столь отличающейся от анемичной меланхолии, которой Уваров с упоением предается в классических постановках, в партии юноши, надевающего маску льва в «Снах о Японии», – первой в жизни танцовщика партии, поставленной хореографом специально для него. В 1999 году за эту партию Уваров был номинирован на «Золотую маску» и с удовольствием продолжил работу с Алексеем Ратманским, станцевав в его балете «Леа». Этот опыт показал, что премьеру Большого театра полезно экспериментировать, не замыкаясь в рамках своего амплуа. Такие эксперименты Уваров проделывал раньше и в пределах классики. Пробуя себя, казалось бы, в совершенно не подходящих ему ролях, он одерживал убедительные победы. Таков был, например, «Дон Кихот» (1995). Совершенно не конкурсный танцовщик, он принял участие в конкурсе в японском городе Осака и завоевал золотую медаль, буквально ошеломив японских зрителей. И с тех пор является кумиром японских балетоманов.
Любимыми партиями Уварова являются партии трудные, не давшиеся ему с первого раза. Это – «Спартак», который видела, к сожалению, только лондонская публика летом 1999 года, и тот же «Дон Кихот». Веселый цирюльник Базиль получился у танцовщика не сразу, вызывал и критические отзывы. Но сегодня это одна из самых коронных партий премьера Большого театра. И стала она таковой во многом благодаря не только удивительным данным Уварова, но и его дару партнерского мастерства. Андрей Уваров танцевал со многими замечательными балеринами: Инной Петровой, Ниной Ананиашвили, Надеждой Грачевой, Анастасией Волочковой. Но особо проникновенный дуэт, буквально преображающий все спектакли, где танцует эта пара, сложился у него с Галиной Степаненко. Несколько холодная и элегически отстраненная манера танцовщика словно пробуждается от взрывного темперамента прима-балерины-ассолюта, создавая контрастный танец, напоминающий пряный огненно-искрящийся и пьянящий коктейль.
Для танца Уварова характерны мягкая пластичность; огромный прыжок, вбирающий в себя сценическое пространство и вместе с тем всегда элегантный и парящий; прекрасные вращения и пируэты; благородство поз и красота линий; выдающаяся культура исполнения и свобода. Андрей Уваров – один из немногих танцовщиков, который является охранителем классического наследия и ревнителем чистоты классического стиля. Но и новая хореография получается у него ярко и интересно. Уваров – актер мужественный и поэтичный, в котором полностью отсутствуют нарочитая манерность и фальшь.
А.И. Уварову присвоено звание народного артиста России. В 2003 году он удостоен национальной премии журнала «Балет» – «Душа танца».
В жизни Андрей Уваров – скромный и обаятельный человек, в редкие свободные часы любящий сидеть за компьютером или смотреть с дочкой мультфильмы, читать ей книжки или что-нибудь «прибивать, строгать, пилить». Любит активный отдых: кататься на снегоходе и лыжах.
Живет и работает в Москве.